Другие приоритеты
- Василий Алексеевич, вы возглавляли институт более 30 лет. Чем сейчас живёт знаменитый аграрный центр?
- Наукой! В Кировской области сейчас в полях до 90% наших семян — рожь, овёс, ячмень, ягоды, плодовые культуры. А всего по стране 4,5 млн га земель засеяно культурами, произведёнными в Кировской области. Мы создаём новые сорта, разводим их, а затем продаём в семенные хозяйства.
В институт я пришёл в далёком 1988 году, а в 1990 году стал директором. За последние 15-20 лет мы вывели новых сортов в разы больше, чем за прошлые сто лет. Показательно! В 2018 году ФАНЦ обошел все ведущие аграрные институты — у нас на счету 14 сортов ржи, 13 сортов овса и 15 - многолетних трав. Всё это мы дали стране. В трудные 90-е годы выживали бартером. Семена меняли на продукты. Пристроили к институту пекарню и небольшой пивной завод — это помогло нам выжить.
- Сейчас всё иначе?
- Сейчас, к сожалению, аграрная наука отделена от сельского хозяйства. С 2013 года мы относимся к Министерству образования и науки, хотя Минсельхоз без нас, учёных, не может. В институт приходят не учёные и даже не хозяйственники, а менеджеры. Этакие временщики с креном на получение прибыли.
- Но ведь это не может остановить научный процесс…
- На собрании Академии сельскохозяйственных наук было много критики. Депутат Госдумы Вячеслав Никонов говорил о проблемах финансирования: цели руководство страны перед наукой ставит большие, но по уровню вливаний из бюджета в научную сферу мы даже в тридцатку мировых лидеров не входим. Как такое возможно? У нас и кадры есть, и школа, а еще есть палки в колёса — бумаги, отчёты, волокита, ненужные статьи. Но наука — творческий процесс. Нельзя её так упорядочить!
- Бюрократия в науке сейчас – главная из бед?
- Не только. Из-за реформ последних лет институты начали оценивать, делить на категории. Тех, что получали низкий рейтинг, ждала реорганизация, либо закрытие. В 2017 году наш институт стал Федеральным аграрным научным центром Северо-Востока им. Рудницкого. К нам присоединили Мордовский, Марийский, Чувашский, Нижегородский НИИСХ и Фалёнскую селекционную станцию.
Всего — 316 работников, из них в Марий Эл всего 19 человек, в Нижнем Новгороде — 25. О какой поддержке – хотя бы на уровне регионов – может идти речь? Всего 1% выпускников вузов остаётся в науке, её престиж просто рухнул. Для сравнения: к началу 90-х годов научными изысканиями занимались почти 2 млн человек, а сейчас — всего около 700 тыс. человек. Сегодня другие приоритеты.
- Сейчас заводы военно-промышленного комплекса работают и на гражданское производство. К вам уже кто-то обращался?
- Да, мы идём на сотрудничество с «Авитеком» (Вятское машиностроительное предприятие – одно из старейших в России – Прим. авт.). Мы же не только семенами живём, у нас есть и свои конструкторы. В своё время в институте создали уникальную сеялку, разработали машины для чистки и отбора семян. Да, они не такие красивые, как импортные, покрашены не так удачно, но по своим техническим характеристикам они ничуть не хуже.
За свой счёт
- Наука и село по-прежнему вместе?
- Да, мы с селом связаны крепко, давно и надолго. Бесплатно отдаём им все наши разработки. Они потом отчитываются — надои молока растут. Как им не расти — такие корма выведены и переданы им, у которых нет аналогов!
Но тревожит вот что: руководителей АО, колхозов, совхозов давно зазывают на Запад и уговаривают покупать у них технику и пользоваться зарубежными технологиями. А село очень любит новшества, но не выносит глупости. И поддержки ему не хватает.
- Регион даёт вам возможность обновлять оборудование и работать с новинками техники?
- О чем вы говорите! Нашим тракторам по 39 лет, комбайнам — по 25. Топливо, запчасти, удобрения – всё за свой счёт. Есть федеральные деньги, но они не покрывают все статьи расходов. Благо, сильные механики и конструкторы в институте. Как-то мне губернатор Сергеенков (возглавлял область с 1996 по 2004 гг.) честно признался: «Если бы мы были не аутсайдером, а регионом-донором, давали бы в разы больше денег!».
Приведу в пример Китай, с которым сотрудничаем с 1998 года. Мы испытывали у них свои новые сорта, потом то, что интересно им — овёс, чернику, голубику, лекарственные травы. Убедили их заняться рожью. Дело оказалось трудным, ведь рис, который раньше высаживался на всех свободных полях, вытягивал из почвы всё.
И сейчас в Китае на десятках гектаров выращивают рожь сорта «Фалёнская-4». Совместными усилиями мы вывели уникальный по своим качествам сорт БК-01, названный в честь двух городов — Байчэн и Киров. Китайцы понимают, что это здоровая еда и хотят развиваться дальше. Такими темпами они нас скоро опередят! Обидно! Их и правительство поддерживает, и сами провинции. Не то, что у нас.
- А в России понимают, что такое здоровая еда?
- Россия испокон веков была ржаным царством! Не найти было человека с авитаминозом, мы десятилетиями прирастали здоровым населением. Рожь — это уникальный набор витаминов и полезных веществ. В Финляндии 20 лет назад была аховая ситуация с онкологическими и сердечно-сосудистыми заболеваниями. Они приняли программу по поддержке производства ржи — сейчас это страна долгожителей. Минздрав РФ бьёт в набат — нельзя больше молчать о проблемах ожирения россиян. А чему удивляться, если в стране нет ни здорового хлеба, ни культуры питания? Человек есть то, что он ест!
Раньше одна только Кировская область давала 1,5 млн га ржи, а сейчас на всю страну - всего 1 млн га. Посмотрите на планы по обеспечению продовольственной безопасности России — там речь про картошку, свёклу, подсолнечник — некоторые из этих культур на 90% западные. Да, нужно с ними исправлять ситуацию, но всё равно это не те культуры, на которые нужно делать ставку. Я бы поставил на рожь и здоровье человека.
Есть женщины! И там, где надо... 
30 лет пути. Кировский фермер о том, как построил свое хозяйство 
Бойцы коммунального фронта. Работники ЖКХ о своей непростой профессии 
Кино в Кирове - это фантастика или сказка? 
Пушистые в тренде. Какие кошки сегодня наиболее популярны