Его первое выступление перед публикой состоялось в 6-м классе: Костя читал стишок про пекаря на английском языке. Поступить в творческий вуз не хватило духу, в итоге пошёл учиться в «политех»: сыграло свою роль желание родителей дать сыну высшее образование.
Уже на первом курсе Бояринцев стал заниматься в театральной школе-студии «Альтернатива», и какое-то время мирился с электромеханикой и химией. Однако, промаявшись два с половиной года, Бояринцев всё же уехал в Пермь и поступил в институт искусств и культуры. Несмотря на то, что учёба уже началась, Константина приняли. Сегодня он актёр весьма популярного театра на Спасской, и в его творческой копилке более 50 ролей.
Не боюсь ошибиться
Елена Курбатова, АиФ: - В чём разница между начинающим актером Константином Бояринцевым и тем, который выходит на сцену сейчас?
Константин Бояринцев: - Раньше я играл, как будто сдавал экзамен, и был зациклен в основном на том, что я делаю и говорю. Сейчас я вижу партнёров и не боюсь совершать ошибки. Всё стало намного интереснее!
- А свой первый спектакль помните?
- Мы начали играть перед детьми ещё в институте, так что опыт общения со зрителями к моменту дебюта уже был. Он состоялся на 3-м курсе в Пермском драмтеатре в спектакле «Молодость Людовика XIV» по роману Александра Дюма. Я играл роль Карла II – сына казнённого английского короля Карла I, семья которого укрылась во Франции. Мой герой это молодой человек, желавший попросить у французского короля денег, чтобы нанять армию и свергнуть Кромвеля. Помню, волнение было огромное! Я в ботфортах на высоких каблуках, на голове парик и шляпа с высокой тульей, а выходить на сцену нужно из боковой ниши, где над входом висит какая-то декорация. И, забывшись, я цепляюсь за неё шляпой – мне хочется показать стремительность своего героя, его натиск. И так каждый раз! Хорошо, что на сцене стоял стражник – он и подавал мне шляпу, подымая её с пола.
- С годами стали меньше волноваться?
- Волнение всегда остаётся, но оно преодолевается действиями, соответствующими задачам твоего персонажа, и взаимодействием с партнёрами. Даже если забыл текст, выручит импровизация, партнёр подскажет, можно, на худой конец, уйти со сцены. Но сделать так, что зритель ничего не заметит.
Одинаково дороги
- У вас есть любимые роли?
- Нет, все одинаково дороги.
- А что запомнилось из недавних работ?
- Как некий итог совместной деятельности с режиссёром Борисом Павловичем – роль Хардинга из пьесы «Над кукушкиным гнездом». Этот человек уверен в том, что всё предопределено, и попытки изменить порядок в данном случае в конкретной больнице ни к чему не приведут. Хардинг может найти оправдание всему, в том числе и своему бездействию, он предпочитает слова, а не поступки. Но у Хардинга есть совесть и понимание того, что плохо, а что – хорошо. Мне он близок тем, что я тоже пытаюсь оправдать поступки людей, чтобы не уходить в осуждение, да и себя тоже – своей слабости, лености. Казалось бы, с одной стороны, неинтересно играть то, что тебе так знакомо, а с другой – по ходу пьесы происходит трансформация героя, и он начинает верить - всё возможно, нужно просто начать действовать.
- Говорят, сложнее играть злодеев?
- Сложнее и интереснее. Положительный персонаж сам по себе обаятелен, а отрицательному приходится завоёвывать симпатии окружающих, чтобы добиться своей цели. Внутри него происходит более интенсивная работа мысли и духа. В характере положительного героя тоже можно найти множество полутонов, но показать их удаётся не всем, отсюда и впечатление о том, что персонаж - скучный. Ведь всегда знаешь, что он скажет или сделает в следующий момент.
На сцене всё меняется
- Есть мнение, что актёры очень зависимы – от режиссёра, от публики, от своего настроения, наконец. Вы с этим согласны?
- А кто вообще независим в нашей жизни? В любой профессии есть ограничения. Свобода – это ответственность, и твой выбор в том, что ты делаешь сегодня так, а завтра - по-другому даже в жёстких рамках, которые обозначили тебе автор, режиссёр или твои партнёры. Что касается настроения, то на сцене всё меняется, и, если у тебя что-то болит, ты забываешь об этом, потому что занят делами и мыслями персонажа. Любая истинно творческая профессия зависима - от твоих возможностей, от твоего вдохновения.
- Но с режиссёрами вы спорите?
- Есть такой грех. Чаще всего это связано с моими ограничениями в понимании персонажа. В идеале работа над ролью – это совместная работа, и если актёр не смог что-то разглядеть, режиссёр должен ему помочь. Но режиссёры, кстати, тоже бывают разные. Некоторые вообще ничего не говорят, не поправляют тебя. Одни по неумению, наверное, другие – напротив, так тонко руководят твоей свободой, что ты и не замечаешь, как складывается персонаж.
- Отсутствие зрительской реакции – это страшно для актёра?
- Чаще всего это обманчивое впечатление: кажется, что зрители не реагируют, а на самом деле они прислушиваются к каждому твоему слову. В такие моменты глубже погружаешься в своего персонажа, и могут проявиться такие оттенки роли, которые иначе и не проявились бы.
- Что греха таить – актёрство в нашей глубинке не приносит больших денег. Что же вас удерживает в этой профессии?
- Я люблю театр за возможность говорить от имени персонажа о самых сложных вопросах и на самые интимные темы. И мне нравится быть разным в одной и той же постановке. Наверное, так я реализую право на свободу, то есть право нести ответственность за свои решения.
Скончалась кировская актриса драмтеатра Галина Малышева 
В Киров приедет Государственный театр кукол имени Образцова 
В Кирове откроется «Летний театрариум» 
В хоккей играют за любовь. Директор «Родины» о команде и Чемпионате 
Возможно всё. Улучшатся ли условия оказания медпомощи в Кировской области